Вадим Россик - Блеск тела
«Сохранила по вполне понятной причине, – ехидно подумала Морковка, представив беззубую сестру Дианкиной мамани. – Ее морщины только на калькуляторе можно сосчитать!»
– Видно, что и ваш дядя Вася – мужчина серьезный, – продолжала сватовство Вера. – Это даже хорошо, что он большей частью молчит. Если что, говорить будет тетя Мотя.
«Ага, как же! Она скажет, – с безжалостностью молодости хихикала про себя Морковка. – Я – штаршая шештра!»
– Так что вы от нас-то хотите? – спросил дед Брюсли.
Дианкина маманя шагнула из строя свах вперед и просительно прижала руки к гигантской груди.
– Приходите сегодня вечером к нам домой. Вместе с дядей Васей. А я свою сестру приглашу. Вот и познакомим их на, так сказать, нейтральной территории. Я уже и бутылочку белой припасла. Пирог с капустой испеку. Грибочки соленые достану. А?
При слове «грибочки» Доброе Утро снова побледнел, зажал руками рот и опрометью выбежал во двор. Дед Брюсли проводил его сочувственным взглядом, потом перевел глаза на свах и принялся пустословить:
– Спасибо за приглашение, дамы, но сейчас я не могу ничего обещать. Дядя Вася ушел в автосервис, посмотреть, как там дела с нашей машиной. Нам нужно посоветоваться, согласовать. И с дядей Васей вдумчиво поговорить. Он – вдовец, мужчина в годах, не мальчик легкомысленный. Такие вещи с кондачка решать не привык.
Морковка и Очкарик ошеломленно смотрели на разливающегося соловьем деда Брюсли. Непрошенные свахи радостно закивали.
– Конечно-конечно! О чем разговор! Советуйтесь, согласовывайте, но вечером обязательно приходите.
– И мальчиков своих не забудьте, – улыбнулась на прощанье Натали своей фирменной дискотечной улыбкой.
Гремя узами Гименея, свахи удалились. Или это угрожающе звенели их тяжелые серьги и бусы? В толстый слой макияжа глубоко впечаталось чувство хорошо выполненного долга. Дед Брюсли выждал, когда за женщинами захлопнется дверь, поскреб свою лысину и растерянно пробурчал:
– Ну вот мы и влипли, твою в колено!
11. Прощай Бухалово
– Что делать-то будем? – спросил у пригорюнившихся спутников, вернувшийся со двора Доброе Утро. – Наш Манчестер такой же жених, как морская свинка – и не свинка, и не морская.
– Валить отсюда нужно, – сказала Морковка. – Если мы еще задержимся здесь, хотя бы на сутки, тетя Мотя получит жениха со здоровенной дыркой вместо носа. Без рук, без ног на бабу скок!
– Манчестера нужно выручать. Сам он за себя постоять не сможет, – согласился дед Брюсли. – А, кстати, где наш беглец с того света?
– Мы его в ледник положили. Тактически выгодное место, – ответил Доброе Утро.
– Притащить покойника в баню все равно, что подрисовать дельфина к лесу. Квинт Гораций Флакк! – блеснул эрудицией Очкарик
– Ну и флаг ему в руки, твоему Флакку, – равнодушно сказала Морковка. – Идемте лучше в авторемонт. Надо валить!
Мужчины подождали, пока Морковка переобует белые тапки, и все вместе вышли на улицу. День опять был погожий. На голубом небе висели облака, похожие на комки ваты, а на земле у открытых ворот лежала большая куча навоза – природный символ плодородия. Вадик Печенкин в одной майке и застиранном трико перетаскивал в мятых ведрах навоз на грядки. Его мать – та самая сердитая женщина, которая убирала со стола после мальчишника – следила за сыном строгим взглядом, сидя на лавочке возле ворот. А может быть, сторожила навоз от соседских поползновений.
– Что там за свалко? – спросила Морковка, указывая рукой на закопченные руины. В руинах ковырялся участковый, сбив на затылок фуражку.
– Еще вчера это была баня, – с грустью ответил Доброе Утро.
– Давайте подойдем, – предложил дед Брюсли.
Увидев участников автопробега, вспотевший Пал Палыч выбрался из развалин. Он вытер руки грязной тряпкой и поздоровался со всеми. Потом вытащил из кармана две смятые серые бейсболки. Бейсболки были украшены красным гербом Санкт-Петербурга с серебряными якорями и гордыми словами «Non Penis Canina!»
– Ваши? – спросил Пал Палыч, протягивая головные уборы Очкарику и Доброму Утру. – Я их нашел под бревнами. Они каким-то чудом не сгорели.
Поблагодарив участкового, ребята надели бейсболки: Очкарик – козырьком вперед, а Доброе Утро – назад.
– Это хороший знак, – заметил дед Брюсли. – А отчего возник пожар, Пал Палыч?
Поняв, что бывший артиллерист его не слышит, он изо всех сил повторил свой вопрос.
– Поджог! – коротко сказал участковый.
– А вы не ошибаетесь?! – недоверчиво крикнул Очкарик. – Кому же понадобилось поджигать баню?!
– Не знаю, кому, – пожал широкими плечами Пал Палыч, – но знаю точно – поджог!
Участковый обвел суровым взглядом заезжих гостей, потом, заметив, что улыбающийся барбос возле будки дружелюбно виляет ему хвостом, смягчился.
– На крышу забросили бутылку с коктейлем Молотова. Я нашел ее на пепелище. В бутылке был кустарный напалм. Его легко сделать. Просто в бензине растворяется обычный пенополистирол. Получается самопальный напалм, но липнет не хуже клея.
Пал Палыч закурил, Морковка рефлекторно тоже достала сигареты.
– И дверь бани была приперта чурбаком. Вот вы и не могли ее открыть, как ни старались. Чурбак я тоже изъял – вещественное доказательство. Кто-то хотел, чтобы люди сгорели. Выходит, нужно возбуждать уголовное дело. Покушение на убийство – статья сто пятая. Поджог – часть вторая статьи сто шестьдесят седьмой.
– Час от часу не легче, – пробормотал дед Брюсли.
Участковый сплюнул на землю и оптимистично произнес:
– Но вы не беспокойтесь, граждане. Скоро наши органы выжгут каленым железом преступность, пьянство и бюрократизм!
Пал Палыч взглянул на страдающего похмельным синдромом Вадика Печенкина с полными ведрами навоза в руках и закончил мысль:
– Пьянство, впрочем, можно оставить.
– Валить отсюда нужно! – упрямо повторила Морковка.
Ветер переменился. От унавоженных Вадиком Печенкиным грядок понесло таким амбре, что питерская компания, торопливо попрощавшись с участковым, поспешила покинуть пепелище. Теперь ее путь лежал на окраину Бухалово к авторемонтному заведению Юрки Деркача.
– Надо же! Поджог! – удивлялся по дороге Доброе Утро. – Покушение на убийство! Захватывающе, однако!
– А ты о чем мечтал? – проворчала Морковка. – Что некто одетый как ниндзя пришлет тебе белый порошок в конверте? Как же! Дождешься такого кино в этом медвежьем углу!
– А кого, собственно, хотели лишить жизни? – задал закономерный вопрос Очкарик.
– Ну уж точно не вас, охламонов, – буркнул дед Брюсли. – Вы тут без году неделя. Еще ничего не успели натворить.
– Наверное, Ивана Кальсонова хотели порешить, – предположил Доброе Утро. – Больше некого.
– А его за что? – спросила Морковка.
– За то, что задает дурацкие вопросы.
– Да… Кальсонова, было бы хорошо… – мечтательно проговорил Очкарик.
То, что в автомастерской кипит жизнь, было слышно издалека. Из обезображенного несовершеннолетними бухаловскими художниками сарая доносился металлический грохот, вой сверл, крики, ругань. Перед заведением валялись отходы этой жизнедеятельности: ржавые железки, непонятные детали, мелкий технический и бытовой мусор. В настежь распахнутых воротах виднелась красная «шестерка» деда Брюсли с поднятым капотом. Под капотом в замасленных синих комбинезонах возились Юрка Деркач и Иван Кальсонов. Они добросовестно вышли с утра на работу, так и не придя полностью в сознание после мальчишника. Кальсонов сел на водительское место, Юрка Деркач подкрутил что-то в моторном отсеке – «говнолада» взревела. Затем двигатель плавно перешел с рева на мягкое рокотание. Дед Брюсли прищелкнул языком, с удовольствием слушая ровную работу мотора. Все подошли к «шестерке». Увидев гостей, Кальсонов выключил двигатель. В здании наступила тишина.
– Как говорит батя, порядок в танковых войсках! – сказал Юрка Деркач. – Машина готова к бою.
Он поднял на высоту лица стеклянную банку. Дно банки было покрыто темной массой, а все остальное пространство заполняла вода.
– Смотрите, что вам залили на заправке.
– Я перебью! – вмешался Иван Кальсонов. – Неудивительно, что ваше авто заглохло. На такой адской смеси далеко не уедешь.
– Мы промыли бензопровод, карбюратор, свечи, отфильтровали бензин и залили обратно в бак, – сообщил Юрка Деркач. – Доехать до следующей заправочной станции вам хватит.
Питерцы поблагодарили бухаловских чудо-мастеров, и дед Брюсли расплатился с Юркой Деркачом. Пока они рассчитывались, Иван Кальсонов потянул Очкарика за рукав в сторону.
– Слушай, я у вас в машине видел журналы, – смущаясь, сказал Кальсонов. – Чьи они?
– Мои, – кратко ответил Очкарик, жуя жвачку.
– Предлагаю обмен. Ты мне журнал, а я тебе полезную книгу. Тоже один клиент у нас забыл.
